ПРО ИЛЬЮ И ПРО ЗМЕЮ 10.02.2005

ЧТЕНИЕ СКАЗКИ ЛИЦАМИ МОЛОЖЕ 16 ЛЕТ ЗАПРЕЩЕНО.

Я, у классика, ребята со –сканирую портрет:
Дуб зелёный в три обхвата, здоровенный, как хребет
Цепь раскинулась на ветках, вся покрытая говном,
Ходит, как марионетка, кот, по ней мурлыча днём.
Ночью спит, и в ус не дует. А проснётся, жёлудь съест.
Помечтает, потоскует, Он, пока не надоест.

Так, скучал он дни и ночи, и чтоб время скоротать,
кот учёный, между прочим, сказки начал сочинять.
Небылицы и поэмы. Басни, песни и псалмы.
И затрагивал проблемы, те, что в слух не скажем мы.
И, одну такую сказку, про Илью и про Змею,
рассказать решил на пасху, всем, кто смог прийти к нему.

Звери кончили ябаться, грех об этом не сказать,
И наш кот, под шум аваций, стал подарки собирать.
Сгрёб дары кошачьей лапой, до краёв набил сундук.
И подумал, что нахапать, смог не больше, чем –барсук.
Тот, богатым был соседом, слыл жадюгой, до костей.
Хвастуном, и дармоедом. И таскал в нору блядей!

Ну, так вот, вернёмся снова, на полянку, со –зверьём.
Где, к рассказу всё готово… так, что мы сейчас начнём: <
Солнце стрелы золотили, чёрный мех и бездну глаз,

Кот зевнул, и наступили: тишина, и с ней рассказ:

« Помоги Илья скорей! Змей воскрес на медне сей.
Каго жрёт, кого ****. Вобщем, мучает народ.
Богатырь глаза открыл, слез, с полатей, в рот залил,
И сказал, -Идите, на ***! Выпнул всех, и дверь закрыл.
Долго бедные селяне приходили умолять,
Зная, что Илья, по пьяни, сможет хоть кого взъебать!
А, тем временем, зверюга, пиздил баб и жёг дома.

А, про Муромца в округе, шла позорная молва.

Гад толстел, ни днём, ни часом, и, порядком обнаглев,
Пренебрёг отцов наказам и залез в Ильюшин хлев.
Съел корову и телёнка, не побрезговал, с говном,
А быка и поросёнка, он оставил на потом.

По утру Илью пробрало, когда выйдя из сеней, <
Он нашёл, раскрыв хлебало, Море крови и костей.
И потом Илья взбесился: -Будь ты трижды пидарас!
Нежно с матерью простился, и седлал коня тот час.

Ехал полем он, и лесом. Много жрал и мало срал,
Чтобы был он тем же весом, что проклятый конебал.
На пути встречались люди: Кто отъёбан, кто –распят.
На камнях мозга и муди. На ветвях хуи висят…

И на жуткую картину богатырь взирать не смог.
И в седле, нагнувши спину, блеванул у конских ног.
От кошмара и от смрада *** у Муромца опал.
И, не зная, где засада, он коня назад погнал.

Мать была чернее ночи. Но беднягу приняла.
А её родной сыночек забухал, весь свет броня.
А, Горыныч на свободе даром время не терял,
Жил, как кот на сырзаводе, да и ***, как кол, стоял!

Но однажды получилось так, что где –то за горой,
Жил юнец, и этот хилый прибежал к Илье домой.
Тот, с глубокого похмелья стал рукой ведро искать,
И промямлил, -Ты, немедля, отъебись, ебёна мать!

А Злодей –то был не лапоть. И в пещере, за горой,
Он задумал план состряпать, за Ильюшиной спиной…
Сотни две ковшей брагули разом хлопнул дармоед.
Мать ворчала, а он, -Хули, ёбнулась под старость лет.

Загорелось как-то брюхо по утрани на печи,
И пошла его старуха за водичкой, на ключи.
Набрала она ведёрко. Поплелась тихонько в дом.
А, Горыныч пялил зорко, за соседним бугорком.
Лишь присела мать на лавку, отдышалася слегка.
И Змеёнышь схапал бабку, та и пикнуть не смогла!

Подождал сынок мамулю.., но вдруг стало не в терпёж,
И подумал: «Счас, взъебу …Я, и устрою ей дебошь! »
Спрыгнул с печки с кислой миной. Вышел бабушку встречать,
А её уже в помине у колодца не видать.

Тут он вспомнил, что-то вроде.., говорил ему пацан,

Когда срал он в огороде, в куст крапивы, в жопу –пьян!
И, как маленький ребёнок: «где, ты, мамка?!» -закричал.
А, говнюк уже в пещере. К чувству бабку воротил.
И она глядит, не веря: «пусть он –Гад, но… очень мил!»
Кинул в щи Злодей –приправы. Чашку старой подаёт,
Успокоив, что костлявых, он не ест, и не ****

Но, а в доме, где когда-то, «жили» -мат и тумаки,
Наступили для Ильшата, не почешь кулаки:
«Как обидно мне, ребята, за себя, ебани в рот,
Что какой-то *** Пернатый мою матушку ****.

Поскулил, потом кольчугу, из чулана приволок,
Ржавый меч, и на дорогу наспех справил узелок.
Снова коршуны кружили днём над буйной головой,
Ночью –хором волки выли, чуя смерть в дыре лесной.

Может Муромцу с винища всё казалось –заебись!
Трупов нет… и пепелища. Всё спокойно, знай –катись!

Вот, однажды наш повеса вдруг пещеру увидал,
Между скалами и лесом, из неё дымок зиял.
Подстегнув коня легонько, чтобы кляча тихо шла,
Выпил браги ровно столько, -чтоб не выпасть из седла.
Молча, меж колючих веток, обогнул гору Илья,
И стал ждать, вином согретый, когда выползет Змея

Шли минуты, словно –годы. И храбрец совсем продрог,
Потому -что, от природы, был он маменькин сынок
Зарыдал опять громила: «Чтож ты, боженька, не с ней!
Убежать ей, не по –силам, знать, её сожрал Злодей.
Злые мысли и страданья шум какой –то оборвал,

Затаил Илья дыханье, вынул меч, и щит поднял!
И внезапно из пещеры появились головы,
В чешуе и шкуре серой, как большая булавы.
Сотню метров отдедяло от Горыныча Илью,
И напасть –пора настала, на трёхглавую Змею!
« Отъебу!» -Илья сказал, и на Гада поскакал,
« Я, блядь, суке, покажу. Одним –***м, уложу!»

И, на солнечной лужайке, разом два врага сошлись.
Столб огня и дыма, ярко, на версту взметнулись ввысь!
Лес вонял палёной шкурой, конской вонью и золой,
Из последних сил, понурый, богатырь кидался в бой.
И от ран, и от ожогов, Змей Горыныч стал сдавать,
И осталось уж не много.., чтоб ему напендалять!

А, в норе, глухая клюшка, у камина хлопоча,
Знать не знала, что Ильюшка бьётся, латами стуча.
Разлюбила за немилость мама сына и пока,
Жить в пещере поселилась, чтоб исправить дурака.

Вот уж стол накрыт богатый, суп, варенье, и омлет,
Только где-же Змей хохлатый, не летит он на обед.
И подумала старуха: «Змей злодеем снова стал.
Знать людьми наполнил брюхо, и застрял он между скал.

Ждать устала и в дорогу, стала пищу собирать,
Прежде чем отдаться богу, надо правду разузнать.
Бабка вышла из пещеры и пошла тихонько в лес,
Нет надежды, что халера, вновь, кого –нибудь не съест!
Шла тропинкой, между ёлок, и услышала возню.
И взобравшись на пригорок, увидала лес в огню.
Нюхом чуя : «Плохо дело!», по –старушьи, во всю прыть,
Ковыляла, как умела, чтобы смерть опередить!

Между тем, на поле брани, чей –то близился конец,
И к полудню ясно станет, КТО –слабей? КОМУ –пиздец?!

Змей стонал, мечём сражённый, кровь из ран лилась ручьём,
А, Илья, весь обожжённый, лез в ближащий водоём.
Силы медленно теряя, оба стали понимать,
Что минута роковая, может каждому зиять.

Зализал Горыныч раны, встал –рыча , размял бока,
Приготовился к тарану, и попёр на мужика.
А, Илья, промыл ожоги, снял усталость, боль и стресс,
О своей забыв тревоге, положил на лоб компресс.

Зверь подкрался, встрепенулся, видя спящего в траве,
Как спиралька изогнулся, словно в маточной трубе.

Тут –то бабка увидала, ЧТО тревожило его,
Ведь она прекрасно знала, что Илья убьёт зверьё.
Вся в слезах, от боли в пятках, побежала мать спасать,
А, что сердце не в порядке, ей на это наплевать!

Змей с Ильей опять схватились, вонь и дым, и с мату –мат,
Друг на друга навалились, всё ***ря, на угад.
Бабка еле отдышалась, и придя в себя опять,
Хоть и слишком заябалась, но могла ещё бежать.
Хватит деткам веселиться, сник Илья, устал и Зверь,
Между ними, как граница, встала матушка теперь!
И взмолилась мама к сыну: Бросить меч, идти домой,
А, про чудище сказала: «Он же стал совсем –ручной!
Змей теперь картошку с луком любит больше, чем людей.
Из врага он станет –другом. Ты прости его скорей!
Он бежать, как мерин, может, и летает, как стрела,
И в хозяйстве нам поможет… И замолит грех –сполна! <
Люди в страхе жить устали, нужен мир им, и покой.
А, чтоб нас за -уважали, мы возьмём его с собой!

Мать права была, и вскоре, наш дракон обрёл друзей,
Люди схоронили горе, жить им стало веселей!
Трёхголовый в поле пашет, и летает за водой.
Деревенских ребятишек возит на себе гурьбой.

Не **** Горыныч девок, и не пиздит мужиков,
И в двоём с Ильей деревню сторожит от всех врагов…
Вот и всё, мои зверюшки, мне пора сказать –конец.
Не жалейте безделушки, и несите в мой ларец!
Я прочёл Вам сказку вкратце, а писал её сто лет..,
И порядком заябаться Вас заставил –сукин шКет!